Вариант `Бис` - Сергей Анисимов

– Подвесить к «корам» бомбы?

– Слону дробина. Наоборот, это из них дурь выбьет – поймут, что пора сваливать, и ищи их потом.

– Так… – Левченко забарабанил носком ботинка по палубе. – Так-так-так… Сколько у них может уйти времени, чтобы разобраться, что это были не свои?

– Сколько угодно. Но там и американцы рядом, и канадцы, и британцы. Пока всех обзвонят, пока все у себя проверят, будут орать друг на друга… Может занять время…

– «Меридиан» помнишь?

– А как же…

– И остальных?

– «Туман» и «Пассат»[104]. Засекли-то вовремя, но пока почесались, пока передали, пока переспрашивали…

– Вот именно.

Левченко и кавторанг уставились друг на друга.

– Пять часов хода, – осторожно сказал штабист. – Можем успеть.

Цель была слишком жирной, чтобы ее отпускать. Новый «Либерти» стоил копейки, каких-то шестьсот десять тысяч долларов – всего лишь полтора самолета того типа, что разведчик с «Чапаева» отпустил утром. Но их было четыре, и они шли на восток, то есть были нагружены. И радиолокаторов на них быть не могло, поэтому в темноте они станут слепыми.

– Попробуем? – сказал адмирал самому себе, и сам с собой согласился: – Да, попробуем. Ничего не теряем, кроме топлива, которое пока есть. Передать по эскадре: «Держать ход двадцать четыре узла».

Он обвел находящихся в рубке людей долгам взглядом.

– Пощупаем их за вымя, как вы считаете?

– Давно пора пощупать.

– Пощупаем, никуда не денутся…

Переводчик, о котором все уже забыли, отступив в тень, смотрел на моряков со стороны. В голову ему пришло слово, наиболее точно соответствующее атмосфере момента. Английское слово «confidence». Еще подумаешь, прежде чем удастся найти ему подходящий перевод. «Самоуверенность» не подходит, смысл совершенно противоположный. «Уверенность в себе» – вот более точный аналог. Мало есть языков, более четких в определениях, чем английский, и мало есть менее четких, дающих такое разнообразие вариантов перевода. «Gazetted» – скажет англичанин, и надо потратить минуту, чтобы объяснить, что одним этим словом обозначается человек, фамилия которого была пропечатана в «Лондонской газете» по случаю награждения его Крестом Виктории. А услышишь – «guts», и гадай себе, имеются в виду настоящие кишки, способность «быть достаточно храбрым для чего-то», или твой собеседник австралиец и тогда это значит просто «информация». Надо еще языки учить, тогда жить станет легче.

Самое интересное, что они успели. Сто двадцать морских миль корабли эскадры покрыли за пять часов, добравшись до усеянного обломками и покрытого еще горящими нефтяными пятнами куска океана. В той точке, где транспорты находились во время атаки и откуда они послали радиограммы о случившемся, стремясь, видимо, остановить свое внезапно сошедшее с ума командование, радиолокаторы советских кораблей ничего пока не видели – значит, транспорта ушли отсюда по крайней мере два часа назад. Вопрос – куда?

Стремясь быстрее пообщаться с новыми знакомыми, Левченко построил эскадру фронтом, увеличив интервалы, и развернул ее к юго-юго-западу. Можно было предположить, что прямо на запад морячки идти не рискнут, а с севера они пришли сами. Оставались южные и восточные румбы, но с точки зрения здравого смысла делать там беззащитным и тихоходным кораблям было совершенно нечего. Наоборот, если в канадских, английских и американских штабах разобрались, что это были не «доунтлессы» и не «барракуды», а кто-то другой, то всем судам надо было спешно стягиваться в направлении родных берегов, пока «большие хорошие парни» не выяснят точно, что же это все-таки было.

Расчет оказался верным, и через сорок минут такого же хода на радаре «Советского Союза» показался первый «блип» от чего-то надводного, а за ним и второй. Супостаты, процесс троганья которых за вымя приближался с каждой минутой, решили разделиться, но шли в более-менее одинаковом направлении и только облегчали задачу. Еще не было двадцати трех часов, когда линкор уперся прожекторами в надстройки первого из транспортов. Тот в ответ зажег свой навигационный прожектор, но с 90-сантиметровым боевыми прожекторами, почти в полмиллиарда свечей каждый, лучи которых свели в один сияющий, лежащий горизонтально над водой световой столб, он соревноваться не мог. Внимательно разглядев «Либерти» и убедившись, что никаких сюрпризов не имеется, линкор погасил прожектора и начал сигналить. Транспорт тоже активно заработал фонарем, мигая частыми прерывистыми вспышками.

– Что говорит?

Знавший английский офицер, читающий передачу, громко заржал.

– Говорит – назовите себя.

Левченко тоже засмеялся.

– Шустрый какой… Передайте ему: «Линейный корабль Японского Императорского флота… „Йоса“[105]. Застопорить машины, не пользоваться судовой радиостанцией, спустить шлюпку с капитаном и судовыми документами. Команде разрешается покинуть судно в течение пяти минут».

– Здорово!

– А что это за «Йоса», разве есть такой?

– Уж и похулиганить не даете… Мне интересно, что Иван Степанович придумает?

– Назовется французом-вишистом. Или аргентинцем. С него станется.

– Здесь знает кто-нибудь японский?

– Э-э-э… В кормовой башне, кажется, якут есть…

– Да?

– Можно спросить, даже если не знает, показать его с трапа, пусть по-якутски что-нибудь скажет.

– Да ладно, все это ерунда… Пять минут прошло уже?

– Нет еще.

– И шлюпок не видно. Противоминной артиллерии правого борта – приготовиться открыть огонь. Стрелять по ватерлинии. Заряд пониженно-боевой пойдет?

– Согласен.

Старший артиллерист бросил несколько фраз в трубку телефона, снова повернулся в ожидании.

– По три снаряда на ствол вам хватит, Егор Алексеевич?

– Хватит. Но лучше бы они сами топились. Согревательный заряд, три выстрела на орудие, потом стволы чистить. И шум на пол-Атлантики.

– Боитесь селедку распугать?

– Селедку, не селедку, а двоих еще не нашли, между прочим. Звук над морем далеко разносится…

– Гм. В принципе, тоже верно. Вот ведь жизнь повернула, ни у кого из нас нет опыта транспорта топить… Хорошо, передайте: «Приказываем затопить судно немедленно. В случае неподчинения открываем огонь». Передавайте.

Через полминуты мичман-сигнальщик сообщил, что квитанция получена. Тоже недодумали – строчащий фонарем как из пулемета мичман был в английском не слишком быстр, хотя поплавал по Европе, а приданный переводчик, хоть и говорил на нем как на родном, но шарахался от тумбы сигнального прожектора как черт от ладана.